Учимся у Дон Кихота

Перевела очень интересную свежую статью, представленную Джоном Штайнером на недавней конференции в Лондоне. Джон Штайнер Учимся у Дон Кихота Аннотация: великий роман Сервантеса, комментируется с точки зрения клинического психоаналитика. У Дон Кихота была благородная цель: защищать Дев, защищать вдов и приходить на помощь сиротам и нуждающимся, пытаясь восстановить то, что он считал Золотым Веком. Он сознавал, что его убеждения основаны на иллюзии, но ему нужны были эти иллюзии, служившие защитным щитом от реальности. Чего он не мог вынести, так это осознания того, что разрушительная сила исходит не только от внешних преследователей, но и от него самого. Когда он был окончательно побежден, он начал осознавать, что его любят, и тогда у него больше не было потребности в восхищении. Психоаналитик может научиться понимать всю сложность отношений между фантазией и реальностью, безумием и здравомыслием. В своем великом романе "Дон Кихот" Сервантес описывает бесчисленные способы, которыми его герой пытается навязать окружающему его миру свои мечты. Это именно то, что делают многие из наших пациентов, И то же самое верно, конечно, для всех нас, поскольку мы все пациенты и у всех есть серьезные проблемы с реальностью. Поэтому, хотя я обсуждаю персонажа из романа, мой подход является клиническим, и я выбираю пути, которые я обнаружил, что мы, как психоаналитики, можем учиться у Дон Кихота. Пожалуй, я начну с шокирующей черты книги, также отмеченной другими (Набоков, 1984), и это та степень насилия, жестокости и особенно унижения, которая наваливается на несчастного рыцаря. Каждое из бесчисленных приключений, в которые пускается Дон Кихот, заканчивается поражением, начинается насмешкой и переходит к физическому избиению и оскорблению, все окружающие реагируют на его безумие враждебно и насмешливо. Даже сам Сервантес неоднократно высмеивает безумие Дон Кихота, например, когда он описывает его как сумасшедшего, которого покинул рассудок. Правда в том, что, когда его разум полностью сошел с ума, у него возникла самая странная мысль, Какая когда-либо приходила в голову любому сумасшедшему в мире, а именно, что ему казалось разумным и необходимым, как ради своей чести, так и ради служения своему народу, стать странствующим рыцарем и путешествовать по миру со своими доспехами и конем.....исправляя всевозможные ошибки и,.....завоевывая вечную славу и вечную славу. (Сервантес 1605, Часть первая, Глава I, стр.21 Как только на него навешивают ярлык безумного Дон Кихота, он становится маргиналом, и каждый чувствует себя вправе пренебречь его личным достоинством, смотреть на него свысока и издеваться над ним с позиции превосходства. Поначалу мы смеемся вместе, но потом, когда нас охватывает ирония, нам становится стыдно за свою причастность к жестокости. Сложные чувства восхищения и, в конечном счете, любви могут возникать вперемешку с тревогой и чувством вины. Неприятная смесь чувств помогает нам осознать всю сложность реакций, которые могут вызвать в нас иллюзия и безумие. Обычно мы отвечаем сочувственным пониманием страданий наших пациентов, но иногда, если психотические элементы в нашем собственном составе не были приняты, мы можем отречься от своего собственного безумия и смотреть на расстроенного пациента сверху вниз с позиции превосходства. Когда мы обнаруживаем, что описываем человека как нарушенного, извращенного или незрелого, мы можем не осознавать, как унизительно это может ощущаться, когда тебя так называют. Сервантес помогает нам осознать, что, когда это происходит, мы находимся на территории Дон Кихота. Он даже связывает унижение Дон Кихота с тем, как инквизиция обращалась с нежелательными членами общества, и это не может не напоминать современному читателю о Холокосте. Набоков (1984) был настолько потрясен жестокостью, проявленной к Дон Кихоту, что сравнил ее с унижением и распятием Христа. Это сравнение было также сделано ранее Достоевским (1868), который рассматривал Дон Кихота как религиозную фигуру. Главная идея романа-представить позитивно привлекательного мужчину. "Есть только один положительный момент прекрасный человек в мире, Христос, и из всех прекрасных людей в христианской литературе один" выделяется как самый совершенный, Дон Кихот. Но он красив только потому, что смешон. … Где бы ни проявлялось сострадание к осмеянной и гениальной красоте, у читателя возникает сочувствие. Тайна юмора заключается в этом возбуждении сострадания. (Цитируется по Loseff, 1998) Эти мысли не совсем понятны современному читателю, но мне интересно, видели ли эти писатели красоту в том достойном образе, в котором Дон Кихот терпел унижение, и в сострадании, которое оно вызывало. Сожжение книг. Друзья Дон Кихота, священник и цирюльник вместе с его экономкой и племянницей, решают устранить пагубное влияние рыцарских сказок, сжигая его книги, пока он спит. В пародии на инквизицию они подвергли суду каждый том, осудив большинство, но сохранив несколько, которыми они лично наслаждались. Некоторые книги пощадили случайно, а некоторые сожгли, даже не взглянув на них. Они также находят раздел поэзии и сначала думают "простить" их, пока племянница не убеждает их, что нет ничего хуже, чем заставить ее дядю умереть от "неизлечимой и заразной болезни" поэзии. Наконец, когда Дон Кихот проснулся и начал шуметь из своей спальни, они быстро отправили оставшиеся книги "в огонь, не будучи замеченными или услышанными". Позже они запечатали и оштукатурили дверь в его библиотеку, чтобы она выглядела так, будто ее никогда не существовало. Все доказательства совершенного преступления были изъяты, а ответственность за вторжение была снята, как это делают отрицатели Холокоста. Я обнаружил, что эти эпизоды служат для психоаналитика красноречивым напоминанием о праве пациента на собственные взгляды, какими бы эксцентричными, необычными или обманчивыми они ни казались. Он предупреждает нас о почти неизбежной тенденции становиться самозваными выразителями здравого смысла и, подобно священнику и парикмахеру, пытаться навязать реальность неохотному пациенту. Ироничное Отношение. Когда мы сравниваем рыцарское видение Дон Кихота с современной реальностью, которая выдвигается как превосходящая, мы обнаруживаем, что защитники реальности являются конформистами, не склонными к авантюрам и боящимися навлечь на себя неодобрение. Сервантес знал, что происходит, если бросить вызов авторитету. Он постоянно испытывал финансовые затруднения, сидел в тюрьме, был ранен в знаменитой битве при Лепанто и провел годы в качестве раба в Северной Африке. Кроме того, насильственное обращение и изгнание арабов и евреев, пытки и казни, проводимые инквизицией, были постоянным напоминанием о жестокости нынешнего мира, контролируемого властями, которые были слишком могущественны, чтобы противостоять им обычными средствами. За иронией явно конформистского комментария может скрываться скрытая оппозиция. Мы видели, как поэт Сервантес описывал поэзию как "неизлечимую и заразную болезнь", а позже мы слышим, как оруженосец Дон Кихота Санчо Панса утверждает свое благочестие, заявляя, что он смертельный враг евреев. Я всегда твердо и искренне верил в Бога и во все, что думает и во что верит Святая Римско-Католическая Церковь, и ... . поскольку я-смертельный враг евреев ... историки должны сжалиться надо мной и хорошо относиться ко мне в своих трудах. (Сервантес 1605, Часть вторая, Глава VIII, стр.505) Ирония позволяет терпимо относиться к противоречивым взглядам и дарит улыбку проницательности, когда мы видим, что ни один из этих взглядов не является полностью истинным. Когда мы применяем это к разрыву между взглядами пациента и аналитика, ироническая позиция может помочь аналитику осознать, что они могут быть не такими разными, как казалось на первый взгляд. По мере того, как мы приходим к пониманию происхождения и оборонительной цели мира фантазий Дон Кихота, он кажется менее чуждым и менее угрожающим. Его безумие остается непреклонным, но мы приходим к увидев в этом некоторую добродетель, мы можем восхищаться его готовностью протестовать против жестокой реальности, к которой наша склонность приспосабливаться мешает нам присоединиться. Золотой век и Райский сад иллюзии. Дон Кихот, подобно многим, кто поддается иллюзии райского сада, (Steiner, 2016, 2018, Akhtar, 1996) сожалеет о том, что Золотой век прошел, и считает своим долгом уничтожить худшие проявления зла, которые он видит вокруг себя. В длинной речи к некоторым пастухам, сокращенной здесь, он описывает Золотой век в следующих терминах: счастливый век и счастливые времена, названные золотыми древними .....потому что те, кто жил в то время не знали двух слов твое и мое. В ту благословенную эпоху все вещи принадлежали друг другу, и для этого ежедневного пропитания никому не требовалось больше, чем поднять руку и сорвать ее с крепких дубов. ... В то время все было миром, дружбой и гармонией; тяжелый изгиб лемеха еще не осмеливался открыть или нарушить милостивое чрево нашей первой матери, ибо она, не будучи принуждена, приносила в жертву повсюду на своей широкой и плодородной груди все, что могло удовлетворить, поддержать и порадовать детей, которые тогда владели ею. Девы в своей скромности бродили ... куда бы они ни пожелали, одни и сами себе хозяйки, не боясь, что чужая дерзость или похотливое намерение обесчестят их, и если они падут, то только по собственному желанию и воле. Но теперь, в эти наши отвратительные времена, ни одна девушка не может быть в безопасности, даже если она спрятана ... .потому что.….любовный Мор находит свой путь, и, несмотря на все их уединение, Девы разоряются. Именно для их защиты, по прошествии времени и распространения зла, был учрежден орден странствующих рыцарей: защищать Дев, защищать вдов и приходить на помощь сиротам и нуждающимся. (Сервантес 1605, Часть первая, глава XI, стр. 76). Для Дон Кихота Золотой век-это фантазия доэдипова существования, когда чистота матери еще не была нарушена, и иллюзия идеализированной пары младенец-мать, которая требует защиты от завистливых нападок. Тот факт, что те, кто жил тогда, не знали разницы между "твоим и моим", говорит об отсутствии разделения между матерью и ребенком, где все, чем обладала мать, также принадлежало ему. Термин "любовный Мор" подразумевает сексуальную контаминацию, и кажется очевидным, что Дон Кихот пытается держать сексуальные и агрессивные желания вне своего ума, приписывая их другим (Sodre, 2013). Однако проекции продолжают угрожать вернуться, чтобы испортить идеализацию, и в большей части романа он участвует в бесконечных битвах против злодеев. Есть что-то благородное и безумное в его решимости защищать уязвимых, и мы тронуты его простотой и постоянством. Это парадокс достоинства его безумия, который роман определяет множеством способов, часто выявляемых через сложные отношения, которые развиваются с Санчо Пансой. Благородство идеалов Дон Кихота резко контрастирует с идеалами Санчо, чьи желания прочно связаны с его аппетитами, которые прочно укореняют его в реальности. Есть, однако, иронический поворот, потому что его разум уступает, когда ему предлагают управление островом, которому он не может сопротивляться и к которому он становится еще более доверчивым, чем его хозяин. Поиски восхищения Контраст между его претенциозным фантазийным миром и действительностью реальной неумелости, слабости и нелепой внешности Дон Кихота становится источником бесконечного смеха и насмешек. Тот факт, что на него все смотрят свысока, заставляет его стремиться создать ситуацию, в которой им восхищаются и смотрят на него снизу вверх, даже если он не в состоянии выразить свое восхищение собой. Во время своей первой вылазки, еще не встретив ни одного противника, Дон Кихот представляет себе, как будут воспеты его хвалы. Не успел рубикунд Аполлон рассыпать по лику широкой и просторной земли золотые пряди своих прекрасных волос, не успели миниатюрные и яркие птицы со сладкими язычками в сладкой, Сладкозвучной гармонии приветствовать наступление розового рассвета....затем знаменитый рыцарь Дон Кихот Ламанчский, покинув пуховое ложе праздности, сел на своего знаменитого коня Росинанта и пустился в путь по древней и славной местности Монтьеля.(Сервантес 1605, Часть первая, Глава II, стр. 25) Чрезмерно хвастливый язык вызывает насмешку, но также и жалость, поскольку ясно, что Дон Кихот имеет дело с чувством уязвимости и неполноценности в своей фантазии восхищения. Когда он создает абсурдную карикатуру на свой славный успех, нетрудно представить его ребенком, чьи попытки добиться превосходства только делают его еще более детским и смешным. Когда это происходит в нормальной семье, материнская любовь может спасти положение, если она сможет убедить ребенка, что им не нужно восхищаться, потому что он любим. Но у Дон Кихота нет никого, кто мог бы это сделать, и вместо этого в каждом приключении он оказывается физически избитым и морально униженным. Возможно, нет ничего удивительного в том, что, отчаявшись быть любимым, он вместо этого обращается к восхищению. Идеализированный объект его любви Подражая рыцарям благородства и отваги, Дон Кихот создает для себя характер героических пропорций, а также идеализированный образ совершенной дамы, несравненной Дульсинеи Тобосской, которая служит ему идеалом. ....он понял, что единственное, что ему остается, - это найти Альди для любви, ибо странствующий рыцарь без возлюбленной - это дерево без листьев и плодов, тело без души. (Сервантес 1605, Часть первая, Глава I, стр. 23) Оказывается, Дульсинея - это не чистое, а преображение кого-то реального, крестьянской девушки из соседней деревни. Несмотря на то, что он полностью предан и предан своему идеалу, он достаточно соприкасается с реальностью, чтобы осознавать фантастическую природу своих убеждений. Его осознание реального мира появляется, когда он упускает из виду, что несравненная Дульсинея, описанная как богатая принцесса красоты и роста, не может читать. Он написал письмо, которое Санчо должен был скопировать, и объясняет, почему почерк не важен. Что же касается любовного письма...не имеет значения, написано ли оно чужой рукой, потому что, если я правильно помню, Дульсинея не умеет ни читать, ни писать, и никогда в жизни она не видела ни моего письма, ни моего письма, потому что моя любовь и ее любовь всегда были платоническими, не выходящими за рамки добродетельного взгляда. И даже это было так редко, что я мог бы поклясться, что в течение двенадцати лет я любил ее....Я видел ее не более четырех раз, и вполне возможно, что в отношении этих четырех разов она не заметила бы того единственного раза, когда я взглянул на нее; таковы уединение и уединение, в которых воспитывали ее отец, Лоренцо Корчуэло, и мать, Альдонза Ногалес."(Сервантес 1605, Часть третья, глава XXV, стр.) Санчо Панса поражен и удивлен этим открытием. "-Вы хотите сказать, что дочь Лоренцо Корчуэло, также известная как Альдонза Лоренцо, - это леди Дульсинея Тобосская?- Так оно и есть, - сказал Дон Кихот, - и она достойна быть госпожой и повелительницей всей Вселенной."....-Я ее очень хорошо знаю, - сказал Санчо, - и могу сказать, что она умеет бросать металлический прут так же хорошо, как и самый мускулистый парень в деревне. (Сервантес 1605, Часть третья, глава XXV, стр. 199) Дон Кихот признает, что она-творение воображения, но объясняет, что это также относится ко всем идеализированным фигурам древности. И да, не у каждого поэта, который хвалит даму, называя ее другим именем, онa действительно есть. Неужели вы думаете, что амариллисы, Филлисы, Сильвии, Дианы...и все остальные, заполняющие книги, баллады, парикмахерские и театры, на самом деле дамы из плоти и крови, принадлежащие к тем, кто их празднует? Нет, конечно, нет, ибо большинство из них воображаются для того, чтобы дать тему для своих стихов, и чтобы люди думали о них как о любовниках и как о людях, способных быть любовниками. И в заключение я воображаю, что все, что я говорю, - правда, не больше и не меньше, и я изображаю ее в своем воображении такой, какой я хочу ее видеть. (Сервантес 1605, Часть третья, глава XXV, стр. 201) Поэтому он признает, что видит то, что хочет видеть, и что Дульсинея-принцесса только в его воображении. Однако это никоим образом не умаляет его веры в ее существование и помогает ему думать о себе как о любовнике и иметь способность любовника. Снисходительность и презрение к идеальному объекту. Фантазии Дон Кихота основаны на рыцарских историях, но также и на бессознательных фантазиях его ранних отношений с идеализированной грудью. Он воссоздает образ бедного младенца, ожидающего возвращения своей матери, когда он жалуется на жестокость и пренебрежение Дульсинеи, сводя его с ума, оставляя его в неуверенности насчет ее любви. Он просит Санчо описать подробности его страданий Дульсинее, чтобы засвидетельствовать ее жестокость. В доказательство своего безумия он бьется головой о камни и совершает летние кульбиты голым ниже пояса. И он поспешно стащил с себя бриджи, оставшись в одной рубашке и шкуре, а затем, без дальнейших церемоний, дважды ударил пятками, повернул два колеса, опустив голову и задрав ноги, и открыл некоторые вещи; Санчо, чтобы не видеть их снова, натянул поводья Росинанта и развернул его, довольный и убежденный, что он может поклясться, что его хозяин сошел с ума. (Сервантес 1605, Часть третья, глава XXV, стр. 204) "Нельзя не вспомнить о малыше, демонстрирующем свою наготу, но Дон Кихот-это необычайно гордился этим нелепым изображением своего безумия." "...с [этим показом] я поставлю коронный штрих на все, что может сделать странствующего рыцаря совершенным и достойный славы. (Сервантес 1605, Часть третья, глава XXV, стр. 192)" "Это его мужество и стойкость перед лицом страданий, которые, по его мнению, растрогают и смягчит сердце Дульсинеи." "Если твоя красота презирает меня, если великая заслуга противостоит мне, если твое презрение твердо стоит против меня и хотя я обладаю изрядной долей терпения, я не смогу вынести этого несчастья., что одновременно печально и надолго. … " "- О неблагодарная, неблагодарная красавица! O мой любимый враг! что касается состояния, в котором я нахожусь ради тебя: если ты хочешь помочь мне, Я твой; если же нет, то поступай, как тебе угодно, ибо, покончив с жизнью, я удовлетворю и свою жестокость, и свою собственную жаждать. Твой до самой смерти, рыцарь с печальным лицом. (Сервантес 1605, Часть Третья, Глава XXV, p. 202)" "У нас есть картина идеализированного хорошего объекта, но такого, который удерживает любовь и сострадание и стала его ""неблагодарной красавицей ”и его""любимым врагом"". " "Дон Кихот создал фантазию мир, построенный вокруг идеализированного объекта, но ""тот, кто достаточно реален, чтобы напомнить ему о раннем разочаровании, утрате и предательстве. Любовь тогда заменяется болью, и жажда мести угрожает вторгнуться в идеализацию и ввести ненависть наряду с любовью. Здесь мы видим и безумие, и красоту романтической любви, в которой нереальность проистекает из иллюзии, что мы нашли первоначальный объект идеи нашего детства. Для меня этот момент особенно острый, поскольку он намекает на возможность трансформации романтической любви с ее иллюзией совершенства в более реалистичные любовные отношения. Однако такая трансформация, которая повлекла бы за собой амбивалентность, явно слишком велика, чтобы Дон Кихот мог ее себе представить. Это означало бы принять как любовь, так и ненависть к хорошему объекту и смириться с мыслью, что разрушительная сила, которую он посвятил борьбе, также исходит из него самого. Для Дон Кихота этот путь к здравомыслию был невозможен, потому что его равновесие зависело от постоянного существования идеального объекта, а реальное страдание, реальная жестокость, реальная разрушительность не просто отрицались и проецировались, но облекались в нереальность, идеализацию и эротизацию. Таким образом, он находит искусное решение, напоминающее фрейдовскую модель фетишизма. (Фрейд, 1927): он включает амбивалентность, жестокость и меланхолию в фантазию, идеализируя все это как часть романа (Sodre, 2019). Шлем Мамбрино Сервантес показывает, как преодолевается разрыв между фантазией и реальностью, когда он описывает, как Дон Кихот использует свои доспехи для создания щита или панциря, чтобы защитить его от реальности. Однако с самого начала отсутствие забрала на его шлеме означает, что в его оболочке есть брешь, через которую может проникнуть реальность. Without the visor he is exposed to both "seeing and being seen", (Steiner. 2011). Если его увидят, он рискует быть разоблаченным как обычный смертный, а не как героический рыцарь, и если он способен видеть, он больше не может не видеть реальность такой, какая она есть. По иронии судьбы он предпочитает выглядеть смешным в своих попытках поддерживать свои иллюзии, а не подвергаться истине своей обыденности. Эта борьба за то, чтобы защитить себя от реальности, которую он, как мы видели, признавал, а затем отвергал, начинается в самом начале романа. В знаменитом вступительном абзаце Сервантес описывает повседневную жизнь своего героя как обычную и скучную. "Где-то в Ла-Манче, в местечке, названия которого я не помню, жил один джентльмен не так давно один из тех, у кого есть копье и древний щит на полке и держит тощую клячу и борзая для скачек. (Сервантес 1605, Часть первая, Глава I, стр. 19)" "Он решает покинуть этот обычный мир относительной легкости, скуки и застоя и принятьо личности странствующего рыцаря, основанного на рыцарских историях, которыми он стал одержим." "И первое, что он сделал, это попытался почистить доспехи, принадлежавшие его великому отцу.- деды и прадеды, запятнанные ржавчиной и покрытые плесенью, много долгих лет хранили и хранили забытый в углу." "Он сделал все возможное, чтобы очистить и починить его, но он видел, что у него было большое дефект, который состоял в том, что вместо полного шлема саллета с прикрепленной защитой шеи, был только простой головной убор; но он компенсировал это своей промышленностью, и из картона он смастерил что—то вроде полушлема. (Сервантес 1605, Часть первая, Глава I, стр. 22)" "Когда он проверяет забрало своим мечом, он разочарован, увидев, что оно рассыпается, но неустрашим он делает второй козырек укрепленный железными полосами и на этот раз благоразумно решает не испытывать его, объявив, что это очень хорошо. " "Он осознает, что его мир фантазий не выдержит воздействия реальности, и решает не делать этого поставьте его на проверку. " "Мы вспоминаем высказанное Фрейдом (1924) предположение о том, что бред может служить пластырем чтобы покрыть разрыв, возникший между эго и внешним миром. " "Возможно, козырек к шлем имел аналогичную функцию." Отказываясь снять шлем. "Шлем становится особой проблемой, когда Дон Кихот прибывает в гостиницу, которую он искажает как замок, и ему помогают снять его броню две женщины легкого поведения, которых он считает любезными дамами. " "Шлем перевязан зеленой лентой, и он отказывается его носить. удаляются так, что кусочки пищи должны быть положены в рот дамами, в то время как он держит импровизированный козырек поднят обеими руками." "Кроме того, пить невозможно, пока хозяин не сделает солома из тростника и льет вино ему в рот. " "Здесь в своем упрямстве он больше всего по-детски, как будто в высоком кресле, кормиться с рук ""дам"" и пьет через соломинку." Ему нужен забрало, чтобы защитить его от реальности, но при этом он показывает, насколько инфантильным он себя чувствует. "Эта сцена является источником большого веселья для компании и типична для насмешек, которые герой встречается в каждом из своих приключений." Рассказчик, а во многих ситуациях и его друзья тоже присоединяются к насмешкам, которые Дон Кихот по большей части переносит с большим достоинством и стойкостью. "Для читателя, однако жестокость и особенно унижение, отмеренное обманутому рыцарю, начинает давать издевательство горький привкус." "Позже, когда его находят избитым и избитым на краю деревни, сосед убирает его визор и его первая вылазка заканчиваются, когда он признается обычным Сефиором Киджаной. " "Этот сосед решает подождать до темноты, прежде чем забрать его домой, чтобы: ""никто не увидит, каким бедным рыцарем был избитый джентльмен". "Сосед признает безумие Дон Кихота, но чувствителен к необходимости защитить его достоинство. Именно простая человечность крестьянина контрастирует с позицией его конформиста друзья и родственники, которые не могут терпеть безумие и реагируют на него презрением и насмешками." Раненое ухо в бою с басками. "Неустрашимый Дон Кихот вскоре снова отправляется в путь и в эпизоде своей битвы с галантным Басков он едва избегает смерти но убегает ни с чем более серьезным чем потеря половины Ан ухо. " "Пока Санчо перевязывает кровоточащее ухо, Дон Кихот обнаруживает, что его шлем тоже был сломан. Повреждение и это оказывается гораздо серьезнее, чем потеря уха." "Он боится, что без шлем он сойдет с ума, и он клянется, что заменит его при первой же возможности победив следующего доступного проходящего рыцаря. " "Санчо указывает, что очень немногие рыцари, вероятно, будут пройдите по этой конкретной дороге но это отмахивается и Дон Кихот решает что цирюльник, приближаясь и надевая медный таз на голову в качестве солнцезащитного козырька, является обладатель "" шлема Мамбрино"" "Опять реальность представлена Санчо, который утверждает, что видит только человека на осле с чем-то блестящим на голове. Дон Кихот отметает это в сторону." "Как я могу ошибаться в своих словах, ты, сомневающийся предатель?- сказал Дон Кихот. это и есть шлем Мамбрино [и] не прекращая ярости своего нападения, он закричал: ""защищайся, база тварь, или отдай мне по своей воле то, что по праву принадлежит мне!""" "Цирюльник, который никогда не представлял себе и не боялся ничего подобного, когда увидел приближающееся привидение у него не было другого выбора, кроме как упасть с осла; и он побежал через равнину, так что быстрый ветер не мог поймать его." "Он оставил тазик на земле, что удовлетворило Дон Кихота, который говорили, что язычник вел себя благоразумно и подражал бобру, который, обнаружив себяпреследуемый охотниками, кусает и отрывает то, за что, как он знает, по природному инстинкту, он охотится. выследить. (Сервантес 1605, Часть третья, глава XXI, стр.153)" "По-видимому, Эзоп утверждал, (Гиббс, 2002) , когда бобра преследуют собаки, он кусает с его яичек, так как он знает, что это то, за чем он охотится. Я подозреваю, что подобным образом это и есть его здравомыслие, от которого Дон Кихот отказывается как от средства выживания." "Когда волнение утихает, новый бассейн оказывается неполным, и Дон Кихот признает, что он действительно похож на тазик парикмахера. Его ответ иллюстрирует гениальный способ эта фантазия и восприятие примиряются на протяжении всей книги, вызывая действие магического чары, наложенные его врагами." "- Так вот, Санчо, клянусь вам той же клятвой, что и Вы, - сказал Дон Кихот, - что вы у него самый тупой ум, какой только есть или когда-либо был у любого сквайра в мире. Возможно ли, что во все времена вы путешествовали со мной вы еще не заметили что все вещи имеющие отношение к странствующим рыцарям кажутся химеричными, глупыми, бессмысленными и вывернутыми наизнанку? "-И не потому, что они действительно существуют, а потому, что Орды чародеев всегда ходят среди нас и изменяются и изменить все и превратить вещи в то, что они хотят, в зависимости от того, хотят ли они благоволите нам или уничтожьте нас; и так, то, что кажется вам тазом цирюльника, кажется мне шлемом цирюльника. Мамбрино, а кому-то другому покажется совсем другое дело. (Сервантес 1605, Часть третья, глава XXV, с. 194) """ "Это еще один пример ""я вижу то, что хочу видеть "" и Санчо, все еще представляющий здравомыслие но умеренный реальностью своей жадности, спрашивает, "" в свою очередь, ему позволено украсть седло цирюльника и уздечка. Тут Дон Кихот увиливает." "- Я в этом не уверен, - ответил Дон Кихот. - В случае сомнений, пока я не буду лучше информирован. Я бы сказал, что вы можете обменять их, если они вам очень нужны.""(Сервантес 1605, Часть Три, глава XXV, стр. 156)" "Как и в одном или двух других случаях в своих путешествиях рыцарь с такой высокой моралью стандарты используют ловкость рук, чтобы оправдать кражу. " "Он также использует законы рыцарства, чтобы оправдать воровство шлем и в то же время признает, что он нужен ему для сохранения рассудка. " "Ирония сложна поскольку он также знает, что возвращение того, что было спроецировано, сделает его вменяемым, и это так само здравомыслие, которое, по его мнению, свело бы его с ума." Возвращение цирюльника, у которого украли шлем. "Вопрос о том, что реально, а что иллюзорно, вновь открывается, когда несколько глав спустя хозяин тазика цирюльника возвращается и, узнав свое седло на осле Санчо, забирает оба атрибуты и тазик. " "Его просьба отклоняется Дон Кихотом, который настаивает на том, что хотя неполный, это шлем Мамбрино. " "Присоединяясь к дебатам друзья Дон Кихота несут шутите дальше и делайте вид, что согласны с ним, что таз-это шлем. " "Скандал следует и только решается, когда владелец бассейна откупается." ".... что же касается шлема Мамбрино, то священник тайно и без ведома Дон Кихота ничего не знает по этому поводу заплатил восемь реалов за тазик, и цирюльник дал ему расписку, обещая не подавать в суд обман тогда или навсегда после, аминь. (Сервантес 1605, Часть четвертая, глава XLVl, стр. 398)" "Если забрало шлема завершает целостность его защитной организации, мы можем видеть что борьба за его сохранение была для Дон Кихота борьбой жизни и смерти, или, точнее, здравомыслия или безумие. " "Парадоксально, но он чувствовал, что ему нужна его иллюзия, если он хочет оставаться в здравом уме, и он был он был вынужден бросить вызов обычному миру, который должен был лишить его иллюзий и навязать ему здравомыслие." Движение к здравомыслию и смерти. "Неоднократные попытки Дон Кихота поддерживать иллюзию и держать реальность в страхе, трогать и забавлять нас, потому что они являются преувеличенными версиями нашей собственной защитной брони, поддерживающей нашу собственную идеализацию иллюзии. " "На самом деле его иллюзии не дают места для дальнейших 75 глав, в ходе которых его страдания и унижения перечисляются в бесчисленных приключениях, которые никак не влияют на его убеждения, и его преданность своим идеализированным добрым объектам никогда не колеблется. " "В конце концов, однако его уверенность в его силы получают сильный удар, когда он побежден в рыцарском поединке рыцарем Белой Луны. Устойчив к воздействию реальности он падает, когда Сансен Карраско, еще один друг из его деревни входит в его бредовую систему, маскируясь под рыцаря, который сбрасывает его с лошади и обязывает его поклясться, что он откажется от странствий рыцаря и останется дома на целый год." Мы можем представить себе младенца, чья любовь к матери не ослабевает, но когда он касается лба своего отца, каждый с поднятыми копьями, вынужден признать свое поражение. "Мы помним, что у него есть приписанные агрессивные, завистливые нападки похотливых намерений других, и особенно отца, который угрожали орудовать"", "" тяжелым кривым лемехом плуга и нарушить милосердное чрево нашей первой матери." "Потерпев поражение, он чувствует, что больше не может вызывать восхищения, и он не может бльше считать себя защитником Дев, вдов и сирот. "Реальность переполняет, и он возвращается домой и ложится в постель, так как энергия, которая поддерживала его, начинает иссякать. "Священник вышел и сказал:"" Алонсо Кихано добрый действительно умирает, и он действительно выздоровел его причина. ...." "Эти новости оказали страшное давление на и без того полные глаза его экономки, его племянницы, и его добрый оруженосец, Санчо Панса, заставляя слезы течь из их глаз и тысячу глубоких вздохов из груди. их груди, потому что истина заключается, как уже было сказано, в том, что Ли Дон Кихот был просто Алонсо Кихано добрый, или был ли он Дон Кихотом Ламанчским, у него всегда были благородные манеры и он был добр в своем обращении с окружающими, и по этой причине его явно любили не только те, кто был в его доме, но все, кто его знал." "Дон Кихот, повернувшись к Санчо, сказал: ""Прости меня, мой друг, за то, что я дал тебе возможность казаться такой же сумасшедший, как и я"".- ответил Санчо, рыдая. ""-Не умирайте, сеньор, ваша светлость должны взять мою руку. совет и жить в течение многих лет, потому что самое большое безумие 3 человек может совершить в этой жизни, чтобы позволить он сам умрет, просто так, без того, чтобы кто-нибудь убил его или какие-либо другие руки закончили его жизнь, кроме тех от меланхолии. "- Может быть, за каким-нибудь кустом мы найдем сеньору Донью Дульсинею разочарованной, такой же хорошенькой как вам будет угодно."- Сеньоры, - сказал Дон Кихот, - давайте не торопиться, потому что сегодня в вчерашних гнездах нет птиц. Я был сумасшедшим, а теперь я в здравом уме; я был Дон Кихотом Ламанчским, а теперь я, как я уже сказал, Алонсо Дон Кихот добрый." "Пусть мое раскаяние и искренность вернут мне то уважение, которое когда-то питали ваши милости для меня. (Сервантес 1605, вторая часть, Глава LXXlV, стр. 936-937)" "Его чувство моральной правоты подпитывало его желание воссоздать золотой век, в котором вдовы а к Девам, нуждающимся и уязвимым относились с уважением. Во многих своих приключениях он боролись не только за защиту женщин, но и за отстаивание их прав. " "Однако он не мог смириться с этой мыслью что его благородные цели подразумевали отрицание собственной враждебности. Теперь, после его поражения, его попытки отрицание становилось слабее, и он отказался от борьбы, чтобы поддержать свои иллюзии, и начал смотреть в лицо тому, кем он был." "Таков был конец гениального джентльмена из Ла-Манчи, которого деревенский Сид Хамет не пожелал точнее назвать, чтобы все города и деревни Ла-Манчи могли соперничать между собой претендовать на него как на своего, как семь городов Греции претендовали на Гомера. " Слезы "Санчо и племянница и экономка Дон Кихота, а также новые эпитафии на его могиле-не записано здесь, хотя Сансен Карраско написал для него следующее: Здесь покоится могучий господин, который поднялся на такие высоты вайора, что сама смерть не восторжествовала над его жизнью. Ему очень повезло жить сумасшедшим и умереть в здравом уме. (Сервантес 1605, Вторая часть, Глава LXXIV, стр. 398-939) "Мы остаемся с огромной печалью, как будто не только Дон Кихот был побежден но свобода воплощать в жизнь наши собственные фантазии умерла вместе с ним." Рекомендации "Ахтар, С. (1996). ”Наступить. .""И ”Если Бы Только . . ""Фантазии: Патологический Оптимизм И Чрезмерность Ностальгия Как Родственные Формы Идеализации. Ж. Амер. Психоанализ. Ассоциация., 442723-753 " Bion W. R, (1970) внимание GMG интерпретация. Лондон: Тависток. "Сервантес, Мигель Де. (1605) Дон Кихот . Перевод Эдит Гроссман. Старинные Книги, Случайные Дом 2005." "Достоевский Ф (1868) письмо из Женевы своей любимой молодой племяннице Софье Львовне. 13 января, 1868 год." Фрейд С. (1924) невроз и психоз. § Л 19, 149-153 "Лосев Л"" (1998) Достоевский 8: ""Дон Кихот"". Нью-Йоркский обзор книг. Том. 45, 19 Ноября, 1998 год." Набоков В. (1984) шесть лекций о Дон Кихоте. Эд. Ф Бауэрс, Харкорт, Брейс, Йованович, Нью-Йорк. "Содре л. (2013) Воображаемые Жизни: Мечта, Фантазия Вымысел, Мечта. Под редакцией П. рота. Глава VII: ""Вечно ты будешь любить, и она будет прекрасна!- О Донкихотстве и Золотом Веке пре- Генитальная Сексуальность." Штайнер Дж. (2011) видение и быть увиденным: выход из психического отступления. Лондон: Routiedge. "Штайнер Дж. (2016) Иллюзия, Разочарование И Ирония В Психоанализе. Психоаналитический Квартальный, 85:427- 447." Штайнер,Дж (2018) Время и сад иллюзию Эдема. Int. Ж. Психолого-Ана)., 99, 1274-1287