Дональд Вудс Винникотт- британский психоаналитик и врач-педиатр. Своим учителем он считал Мелани Кляйн, однако в споре между Кляйн и Анной Фрейд, приведшем в итоге к расколу Британского психоаналитического общества постарался занять независимую позицию. Научные интересы Винникотта определялись его огромным практическим опытом именно в качестве педиатра, многолетними наблюдениями матерей и младенцев, позволившими ему развивать свои идеи о раннем опыте индивидуализации и о способах оценки психического развития; потому он всегда провозглашал преимущества такого получения информации «опытным путем», а не путем построения даже самых «правильных» логических схем.
В отличие от Мелани Кляйн и Дональда Фэйрберна, которые утверждали, что Эго ребенка формируется уже с момента рождения, Винниколтт видел маленького ребенка как фактически не окончательно отделившееся от матери существо. Он даже заявлял несколько эпатажно, что такого отдельного понятия, как «младенец», вообще не существует – имея в виду, что ребенок просто физически не способен существовать и выживать в полном одиночестве: при нем обязательно должен находиться взрослый – мать либо замещающее ее лицо.
Винникотт был одним из самых влиятельных личностей в британской психоаналитической сфере. Он умер в 1971 году после 50-летней карьеры педиатра и психоаналитика, пациентами которого было более двадцати тысяч детей.
«Игра и реальность»[1]- последняя работа Дональда Винникотта. Она не была опубликована при его жизни. Книга представляет собой сборник эссе, очень «читабельных», поскольку, в расчете на широкую аудиторию, эти эссе были написаны не слишком академизированным слогом. В них автор предлагает общий обзор своих теорий относительно человеческого развития и поведения. Основное внимание уделяется отношениям между ребенком и матерью, причем в матери Винникотт видит связующее звено между ребенком и миром.
Интерес Винникотта в этой книге, как и в большинстве других его работ, сосредоточен в основном на самых ранних этапах психического развития ребенка, характеризующихся «первичной креативностью» (способностью младенца творчески осваивать новые для него реалии окружающего мира). Его главный вклад в исследование этой сферы – концепции «первичной материнской озабоченности», «переходной реальности» и «переходного объекта».
Работа Д. Винникотта «Игра и реальность» ставит в центр психоаналитического исследования проблемы истоков человеческого творчества, а также творческого потенциала индивида и его развития. Однако Винникотт не ограничивается этими рамками; какой бы важной для него ни была эта проблема, он смотрит еще шире, проблема творчества «вырастает» для него в фундаментальную проблему индивидуального «Я» и его взаимоотношений с внешним миром.
В этой поистине знаковой для психологии двадцатого века книге Винникотт – в том числе опираясь на богатый массив клинических примеров - демонстрирует, как благодаря внимательному и чуткому воспитанию, развитию с самых ранних лет творческих импульсов ребенка каждый человек, в том числе и достигнувший зрелого возраста, получает возможность наслаждаться богатой и насыщенной культурной жизнью.
Переходные объекты
Рассмотрение проблемы игры и творчества Винникотт начинает со совей «любимой» темы – с темы с которой он вошел в историю психоаналитической мысли: с темы переходных явлений и переходных объектов.
Только тесный физический контакт с матерью, постоянный уход и забота с ее стороны, обеспечивая благоприятственную для правильного развития среду, позволяет ребенку со временем начать осознавать как собственную обособленность, «отдельность», так и «отдельность» матери. Эго формируется постепенно, и его формирование и развитие напрямую зависит от существования рядом с ребенком «достаточно хорошей матери». при этом мать не обязана быть идеальной – некоторые не слишком существенные ее родительские слабости и недостатки не мешают, а, напротив способствуют адекватному психическому развитию ребенка. Таким образом, ребенок переходит из состояния «абсолютной зависимости» к состоянию «относительной зависимости» и начинает адаптироваться к реальности, в т. ч. к достаточно болезненному для него процессу отделения от матери и болезненным осознанием отдельности матери и всем сопутствующим факторам.
Для ребенка, говорит Винникотт, мать в определенном смысле играет роль зеркала – или его ближайшего по времени «предшественника. (Винникотт признается, что здесь он находится под влиянием знаменитой тории Жака Лакана о «стадии зеркала» в развитии ребенка, играющей огромную роль в процессе его самоидентификации:
«В индивидуальном эмоциональном развитии предшественником зеркала является лицо матери.Я хочу обратиться к нормальному протеканию этого процесса, а также к психопатологии в данной области.
Здесь, несомненно, я нахожусь под влиянием работы Жака Лакана «Исследование Зеркала» ... Он обращается к исследованию роли зеркала в развитии «Я» каждого человека. Однако Лакан не рассматривает зеркало как лицо матери, и именно это я собираюсь теперь сделать».
Винникотт ввел понятия «переходных объектов» и «переходного опыта», ориентируясь на определенную последовательность психического развития. Если совсем маленький ребенок, согласно Винникотту, практически не «отделен» от матери, он еще не способен сформировать для себя образ внешней реальности (в большинстве случаев представленной именно матерью – той самой, от которой младенец пока не «отделен»; соответственно, и эта внешняя реальность остается пока для него реальностью «внутренней»). В ходе развития этот пробел заполняется, и для взрослого индивида внешняя реальность существует столь же неоспоримо, как реальность внутренняя (интрапсихическая). Термином «переходный» Винникотт обозначает некую промежуточную фазу между психической и внешней реальностями.
«Феномен перехода и переходные объекты принадлежат к сфере иллюзий, которые являются основой инициации опыта. Эта ранняя стадия развития становится возможной благодаря особой способности матери адаптироваться к потребностям ее ребенка и таким образом давать младенцу иллюзию того, что созданное им действительно существует.
Эта промежуточная область содержит большую часть опыта младенца, а на протяжении всей жизни человека сохраняется там, где он интенсивно получает новый опыт — в искусстве, религии, жизни воображения и творческой научной работе…»
Переходные объекты» могут быть представлены для ребенка его самыми любимыми объектами (после матери и/или других ухаживающих за ним значимых лиц, из сферы неразделимого влияния которых ребенок начинает «переходить» в сферу более тесного контакта с другими объектами) – часто это оказываются одеяла или игрушки, особенно мягкие плюшевые. Младенцы используют эти предметы для достижения психологического комфорта в новых, непривычных и в значительной степени тревожащих ребенка условиях; символически в них можно увидены инструменты подготовки к переходу к внешнему миру.
Паттерн переходных явлений начинает формироваться в период от четырех месяцев до года. В этом «переходном пространстве» мы можем найти и «переходный объект».
Понятие переходного объекта подразумевает, что ребенок впервые оказывается обладателем предмета, не относимого им самим к сфере внутренней реальности (по терминологии Винникотта, «первым “не-я” предметом»). Этот предмет не одушевлен, но он должен иметь чрезвычайную значимость и ценность для данного конкретного ребенка; обычно это любимая мягкая игрушка.
Переходный объект обладает специфическим запахом и другими характеристиками, которые в сознании ребенка связаны с матерью, а потому напоминают ему мать. В период с двух до четырех лет привязанность ребенка к переходному объекту постепенно ослабевает, и это как раз отражает позицию перехода на более-менее «взрослый» уровень разделения реальности внешней и внутренней.
Хотя иногда Винникотта воспринимают как слишком «мягкого» психолога, игнорирующего агрессивные импульсы и их влияние и роль в развитии индивида, вряд ли это можно считать оправданным. Не стоит забывать, что Винникотт испытал серьезное влияние Мелани Клян и ее теорий – например, концепцию расщепления первичного объекта («плохая» и «хорошая» грудь)., нашедшую отражение в том числе в его собственной теории переходного объекта Ребенок может демонстрировать двоякое отношение к переходному объекту – любовь и агрессию. Хотя для самого ребенка он, несомненно, является источником чувства комфорта и удовлетворенности, он может подвергаться агрессивным атакам со стороны малыша.
В вопросе о том, какое значение имеет для психического развития ребенка окружающая среда и влияние его собственного опыта, Винникотт во многом следует кляйнианскому подходу, выводам Кляйн о такой важной вехе этого развития, как первичная диссоциация инфантильного сознания: Винникотт находит множество подтверждений этим взгляда в собственной богатой клинической практике. На основе своего опыта он все отчетливее осознавал первостепенную важность не только ранней среды, но и переходного периода, в рамках которого младенец постепенно «отделяется» от матери.
Основной темой книги является переживание индивидом поля, существующего между внешней (объективной) реальностью и нашим внутренним (субъективным) ее пониманием. Винникотт называет это поле промежуточной (переходной) областью переживания. Переходное явление, выбор младенцем предмета или действия, которое его успокаивает, определяет то, как младенец исследует эту область; с одной стороны, он теряет чувство всемогущества, с другой – внешняя реальность становится для него все более комфортной. На этом этапе автор также подчеркивает важность «достаточно хорошей матери», или такого заботящегося о младенце лица, которое было бы в достаточной степени приспособлено к меняющимся потребностям ребенка. «Достаточно хорошая мать» выполняет «экологическую» функцию, что необходимо для успешного (не травматизирующего) перехода ребенка к пониманию своего существования как отдельной личности.
«Достаточно хорошая мать» способна приурочить изменения в собственных действиях и отношениях к меняющимся потребностям младенца.
В случае же негармоничного развития переход может оказаться достаточно травматичным, что автор показывает на примерах взрослых пациентов, страдающих от ощупывания разобщенности, «нереальности» внешнего мира в результате травмогенного прохождения ребенком переходного периода.
Мать - самый важный человек в жизни ребенка; именно она помогает перейти от внутриличностной реальности к внешнему миру; но, как считает Винникотт, успех достигается только тогда, когда сама мать способна адаптироваться к потребностям ребенка в новых условиях.
Данная работа Д. Винникотта представляет интерес не только в контексте работы с детьми (хотя именно в этом контексте она наиболее интересна и полезна; буквально на каждой странице винникоттовского текста мы можем обнаружить глубокие теоретические размышления и практические подходы к психологии и педагогике раннего детства – от значимости терапевтического использования самых обыденных детских игрушек до размышлений об истоках выраженной амбивалентности отношения детей к этим игрушкам и т.д.)
Однако, пожалуй, еще большую значимость обретают прозрения автора касательно дальнейшего развития индивида – например, о трансформации «переходного пространство», под которым Винникотт понимает психологическое пространство, переходное от единства с матерью к большей самостоятельности ребенка, в пространство, в рамках которого развивается культурный опыт индивида.
Роль мечты и фантазии в переходном периоде
В бессознательной фантазии Винникотт видит воплощение проблемы жизни и смерти.
Было бы серьезной ошибкой недооценивать роль мечты и фантазии в психическом развитии индивида. По мнению Винникотта, эту роль следует признать грандиозной: именно мечты и фантазии есть то, что делает человека человеком.
Такое понимание основано на признании символического характера мечты и фантазии.
Когда младенец учится воспринимать и использовать символизм, он начинает уже достаточно четко отличать фантазию от факта, внутренние объекты от внешних и первичное творчество от восприятие. Введенный Винникоттом термин «переходный объект» как раз и предоставляет основу для понимания черт различия и сходства между этими сферами. Сам автор полагает, что использование этого термина способствует более наглядному описыванию путешествие ребенка от чистой субъективности к объективности.
Вопрос о реальности в рамках интерпретации Винникоттом феномена «переходности» постепенно перерастает в центральный. Показывая на примере конкретных детей и их «переходные объекты» (например, плюшевые мишки или одеяльца), Винникотт демонстрирует, как развивается и такая «переходная» деятельность ребенка, как деятельность игровая. Объекты игры имеют одновременно «реальный» и символический характер, в этом их очевидная и главная специфическая характеристика. Со временем ребенку приходится, однако, усомниться в истинном и объективном существовании той реальности, которую символизируют для него переходные объекты. Так, когда-то они представляли символы преданности и надежности матери – но постепенно складывается такая ситуация, что сами по себе объекты остаются вполне реальными - но то, что «стояло за ними», уже не воспринимается ребенком, постепенно взрослеющим и приобретающим определенный опыт, как «настоящая» реальность. Другими словами, переходные объекты, прежде сочетавшие в себе для воспринимающего ребенка реальные и символические характеристики, входе его развития теряют последние, Степень же их «реальности» пропорционально возрастает.
Игра, творчество, поиск своего «Я»
Согласно Винникотту, переходный феномен есть в том числе и переход к «полноценной» игре, игровой же опыт в конечном итоге приводит к формированию культурного опыта индивида. Играя, человек свободен быть творческим, открывать самого себя, воспринимать и понимать окружающую среду. Состояние «быть творческим» отныне становится формой состояния «быть живым» и чувствовать, что жизнь стоит того, чтобы жить..
«Переходное» пространство имеет первостепенную важность не только для становления человека, но и для его взрослой жизни. Как пишет в своей рецензии на «Игру и реальность» Винникотта современны британский психоаналитик Джудит Эдвардас, Винникотт добивается того, «чтобы эта “взрослая” игра была уважаема во всех ее аспектах, поскольку если мы всего лишь здравомыслящи - мы бедны»[2].
Основным девизом книги Д. Винникотта «Игра и реальность» можно назвать такой слоган: «Только в том, чтобы быть творческим, человек обнаруживает себя».
Качествами, обратными творческому подходу к реальности и жизни, Винникотт называет «такое отношение к внешней реальности, как соответствие. В этом случае мир и его детали осознаются, но только лишь как рамки, в которые необходимо вписаться, или условия, к которым необходимо адаптироваться. Соответствие приносит индивиду ощущение пустоты и связано с идеями абсолютной бессмысленности и тщетности жизни. Многие люди обладают достаточным опытом жизни, наполненной творчеством, давшейся им с большими страданиями, чтобы осознать, что большую часть времени они далеки от реального творческого взгляда на мир, как будто они зависят от креативности другого человека или машины.
Этот второй путь проживания жизни в психиатрии называют болезнь…»
В процессе «подключения» к внешнему миру ребенку нужно время, чтобы этот внешний объективный мир обнаружить и испытать. И лучший способ сделать это - играть. Все дети должны играть, чтобы иметь возможность позже функционировать в мире. Первая игровая площадка - это пространство между ребенком и матерью, и игра должна приносить уверенность и радость.
Игра, согласно Винникотту, есть основная форма человеческого существования, необходимая для счастливой жизни. Сама идея об игре как форме состояния «быть живым» была в полной мере инновационной. Игра происходит только тогда, когда человек внутренне мотивирован и хотя бы поэтому, считает Винникотт, игра - это единственное, что делает жизнь действительно стоящей того чтобы жить.
Привлекательность игры для людей, по мнению Винникотта, заключается не столько в том, что она задействует человеческие инстинкты и влечения и дает им «легальную» разрядку, сколько в неустойчивом взаимодействии, в процессе игровой деятельности складывающемся между личной психической реальностью и опытом управления реальными объектами. Это, пишет Винникотт, ненадежность самой магии - магии, возникающей в интимной близости, в отношениях, которые оказываются надежными. Чтобы быть надежными, отношения обязательно мотивируются любовью матери, или ее любовью-ненавистью, или ее объектными отношениями, а не реакционными образованиями. Когда пациент не может играть, терапевт должен позаботиться об этих основных симптомах, прежде чем интерпретировать доступные наблюдению и анализу фрагменты его поведения.
Одним из элементов, которые, по мнению Винникотта, можно было потерять в детстве, было то, что он назвал чувством бытия. Для него это чувство выступает в качестве основного, от которых чувство «делания» является лишь производным. Способность к существованию - способность чувствовать себя подлинно живым внутри, которую Винникотт считал необходимой для поддержания истинного «я», - и именно эта способность в первую очередь реализуется в практике детской игры.
В отличие от того акцента, который большинство психоаналитиков делают на понимании и осознании бессознательных процессов, Винникотт считал, что ключом к эмоциональному и психологическому благополучию является именно игра. При этом под истинной «игро» он имел в виду не только то, как играют дети всех возрастов, но и то, как взрослые «играют» посредством таких механизмов, как искусство, спорт, хобби, юмор и т. д. Он считал игру решающей для развития подлинной самости в любом возрасте, потому что, когда люди играют, они чувствуют себя реальными, спонтанными и живыми и очень заинтересованы в том, что они делают.
Винникотт полагал, что даже сам психоаналитический подход может быть по-настоящему полезным и исцеляющим лишь в том случае, когда он также включает в себя элемент игры как творческого, подлинного открытия. Напротив того, он может представлять реальную опасность, если пациенты подвергаются давлению со стороны терапевта – с тем, чтобы «соответствовать» авторитетным интерпретациям своего аналитика. В итоге ложное «эго» пациента потенциально только усиливается.
Винникотт утверждал, что только в игре люди полностью являются истинными личностями; отсюда следовало, что для того, чтобы психоанализ действительно был эффективным, он должен использовать игровые механизмы и инструменты.
Многие из работ Винникотта показывают его усилия понять, что, с одной стороны, способствует развитию человеческой способности к игровой деятельности, а с другой - что блокирует развитие этой способности у некоторых людей. Младенцы могут быть игривыми, когда о них заботятся люди (например, мать), отвечающие на их собственные тепло и игривость. Если мать не отвечает на попытки ребенка играть с ней, рано или поздно ребенок перестанет пытаться вызвать у нее игривое настроение.
Винникотт приходит к выводу, что первоначально игра происходит именно в потенциальном пространстве между ребенком и материнской фигурой. Ребенок инициирует игру, связанную с его собственным жизненным опытом, и в процессе игры учится доверять матери. «Потенциальное пространство» - термин Винникотта для обозначения чувства привлекательного и безопасного межличностного поля, в котором человек может быть спонтанно игривым и в то же время связанным с другими.
Неотделимо от понятия игры для Винникотта понятие «культурного опыта» индивида; он так и пишет: «культурный опыт находится в прямой преемственности с игрой».
Игра продолжает играть эту роль на протяжении всей жизни человека, в частности, в следующем переходном периоде – при переходе от подросткового возраста к зрелости. В игривой «незрелости», несерьезности подростка Винникотт видит драгоценную часть природы подростка, с которой ни в коем случае не следует бороться – ибо именно в этих качествах заключены самые захватывающие черты творческой мысли, новое и свежее чувство, идеи для новой жизни. Общество должно откликаться на чаяния тех, кто пока не несет ответственности и не знает ее вкуса. Если же взрослые станут перекладывать ответственность на хрупкие плечи подростка, существует опасность его преждевременного – и притом ложного - взросления. Совет, который Винникотт дает обществу: ради общества в целом и ражи самих подростков не давать им возможности достичь ложной зрелости, передавая им такую степень ответственности, которую они пока не способны вынести.
Задача принятия реальности никогда не будет разрешена завершается полностью. Ни один человек не может быть в полной мере свободен от напряжения, связанного с внутренней и внешней реальностью, и облегчение этого напряжения обеспечивается особыми промежуточными («переходными») сферами опыта.
Так, если взрослый пациент требует от терапевта или других людей признания объективности его субъективных представлений, видений и фантазий, речь скорее всего идет о безумии. Однако взрослый может и демонстрировать способность наслаждаться личной промежуточной областью без подобных претензий.
В том случае, когда такой опыт становится общим опытом, это служит истоком искусств, религии или философии. Ведь весь культурный опыт человека и человечества начинается с творческой жизни, впервые проявленной в игре.
Таким образом, творчество и игровая деятельность оказываются неразрывно связаны – и не только на индивидуальном, но также и на коллективном, социальном уровне. Ведь общество не существует само по себе только в качестве «общества»; оно состоит из индивидов, из отношений и взаимоотношений между этими индивидами. И процессы индивидуального психического развития выступают как напрямую влияющие на качество «общей» жизни в том или ином социуме; межличностные же взаимоотношения и взаимодействия, если это истинные и глубокие взаимоотношения, в отсутствие игрового элемента для Винникотта просто немыслимы.
Винникотт в свое работе «Игра и реальность» обосновывает фундаментальные положения, касающиеся природе нашего восприятия реальности – субъективной внутренней, объективно внешней и существующего между ними специфического «игрового» пространства, имеющего колоссальное значение как для развития культурного опыта отдельного человека, так и культуры всего человечества. Эту связь он объясняет игровой природой творческого процесса и невозможностью люой креативности иначе как в пространстве игры.
«… творческий импульс, - говорит автор,- можно рассматривать как вещь в себе, что-то несомненно необходимое художнику для создания произведения искусства, но также присутствующее, когда любой — младенец, ребенок, подросток, взрослый, пожилой мужчина или женщина — демонстрирует здоровый взгляд на вещи или делает что-то тщательно, например опорожняет свой кишечник или продолжает плакать, наслаждаясь музыкальным звучанием. Творчество присутствует в каждом моменте жизни умственно-отсталого ребенка, который переживает удовольствие от процесса дыхания, в той же степени, что и во вдохновении архитектора, который внезапно понимает: «Вот это я и хотел сконструировать!» — и размышляет о том, какой материал можно использовать для воплощения этого творческого порыва в образ и форму, которые увидит весь мир…»
Назначение человека состоит в творческом преображении реальности. Креатиоевн воображение, аутентичность и спонтанность являются неотъемлемой частью психологического развития, и это дает повод Винникотту применить свою концепцию также к теории и практике психоанализа.
Использованная литература
Винникотт, Д.В. Игра и реальность. – М. : Изд-во Института обще гуманитарных исследований, 2002 . – 267 с.
The best books on Child Psychotherapy, recommended by Judith Edwards[Электронный источник] // URL: https://fivebooks.com/best-books/judith-edwards-child-psychotherapy/
[1]Винникотт, Д.В. Играиреальность. – М. : Изд-во Института общегуманитарных исследований, 2002 . – 267 с.
[2]The best books on Child Psychotherapy, recommended by Judith Edwards[Электронныйисточник] // URL: https://fivebooks.com/best-books/judith-edwards-child-psychotherapy/
ความคิดเห็น